Фик по Лилии Казино

[accomplice]

Название: Саррацения
Автор: Nataliny
Фэндом: Casino Lily
Пейринг: Энтони Монте-Карло/Юри Магира
Рейтинг: NC-17
Примечание: Саррацения – опасное хищное растение, питающееся насекомыми.
От автора: В каноне история Юри Магиры показалась мне слишком уж надуманной и не соответствующей его поведению. Так что эта зарисовка - мой вариант)))


Больше всего он любил секс. Не томительное жаркое ожидание, называемое прелюдией, не неуклюжие попытки разговора, когда единственное, что хочется сделать – завалить и оттрахать всласть, не пьянящее чувство удачно проведенной охоты, а именно секс, грубый, напористый, безжалостный секс, когда телом вместо мозга командуют яйца, а функцию сердца выполняет член.

Он занимался им везде и повсюду, на столах для покера, уткнувшись лбом с рулетку, привалившись спиной к игровым автоматам. Он соблазнял старых знакомых, провоцировал случайных встречных, постоянно нарывался на то, чтобы его скрутили, ткнули мордой в подушку/стену/окно и выебали, наплевав на его удовольствие и комфорт.

Он и играть стал только ради взглядов, обжигающих, словно раскаленное железо. Они все смотрели на него, желали его, хотели разорвать на части, и лишь немногим из этих взглядов он был обязан своему «таланту» игрока. Они любили его, когда он выигрывал для них деньги, но этого было слишком мало. Они должны были ненавидеть его, яростно и страстно, только тогда они могли дать ему то, чего он так отчаянно хочет. Поэтому он проигрывал прямо у них на глазах, специально, не скрываясь, а потом стонал и хныкал под их разгоряченными телами в туалете казино, в лимузине, за углом, вздрагивая от безжалостных толчков длинных и толстых членов в его заднице, врывающихся в него, словно вражеские тараны. Ему выкручивали руки, заламывая их за спину и заставляя нагнуться, грубо тянули за светлые волосы, сдергивали обтягивающие брюки с круглой бесстыжей задницы и засаживали со всего размаху, лишь иногда заботясь о смазке. Он кричал, стонал, вертелся и сжимал и без того тесный зад, вынуждая и прося еще, еще, еще.

Некоторые из них потом пытались извиниться за чрезмерно грубое поведение – и он посылал их, орал и вопил, пока они не убирались к черту. Другие требовали, чтобы он возвращал им деньги натурой, и тогда не больше, чем через сутки, он исчезал из их жизни и никогда больше не возвращался. Но были и те, кто ничего не требовал, не угрожал и не плакал, они просто брали, что хотели, снова и снова вспахивая его маленькую задницу своими большими членами, зажимая рот и связывая руки. Бывало, что они трахали его по двое или по трое, тогда ему доставалось больше всего – пока он давился членом, запихиваемым глубоко в глотку ритмичными напористыми толчками, два других безжалостно разрывали его дырку, он дрожал крупной дрожью, из заполненного горла вырывались едва различимые хриплые звуки, но они не останавливались, в два члена орудуя в его заднице и не отпускали его до тех пор, пока каждый не выебет его минимум по два раза. После такого он часто валялся в отключке целые сутки, с широко разведенными ногами и стекающей по бедрам спермой, а когда приходил в себя и отмывался, следующую неделю он чувствовал себя прекрасно. Но через неделю, а то и раньше, все повторялось снова, а снова и снова.

Больше нытиков в постели он ненавидел только тех, кто пытался влезть ему в душу. Они все были одинаковые, выспрашивали, как же такой красивый, умный и милый мальчик дошел до такой жизни, и никого из них не устраивал ответ, что этот мальчик просто больше всего на свете любит еблю, что он тащится от огромных членов и безжалостных, грубых и сильных мужчин. Тогда он придумал легенду о Шодзи – она неизменно прокатывала, вызывая у слушателей жалость и сочувствие, которые отлично помогали ему пользоваться их услугами и крышей над головой, пока жажда не накрывала его снова и он не отправлялся в казино. Когда он рассказывал эту историю в первый раз, ему даже стало немножко стыдно перед Шодзи за то, что он использует его имя в такой ситуации и исключительно из похотливых, корыстных соображений, но успех и удобство такого рассказа быстро перекрыли стыд.

Ему льстило, что многие из его любовников, которые силой вырывали у него больше одной ночи, часто говорили ему перед тем, как уйти, что самое подходящее имя для него – Саррацения, а вовсе не Лилия, по кровожадности и ненасытности с которой не сравнится ни один цветок.

Он никогда не привязывался и не привязывал к себе – однообразие в сексе он ненавидел так же сильно, как и нытиков. Ему было нужно, чтобы острота ощущений не ослаблялась, чтобы каждый следующий раз возносил на новую вершину потного, обжигающего, мучительного наслаждения.

Он никогда не позволял удерживать себя силой. Трахать, разрывая на части и заставляя кричать от умопомрачительного коктейля страдания и наслаждения, да, но никогда – насильно заставлять оставаться рядом. Никакого постоянства, кроме регулярного секса, он не признавал.

Только Карло смог нарушить это табу, привязать к себе прочными, не рвущимися путами.

Но будь осторожен, Энтони Монте-Карло. За красивыми нежными лепестками Саррацении прячутся острые «зубки», и один раз попавшись, ты больше не сможешь освободиться.